В тот момент, когда Джон разглядел, как (Вриска) и Гамзии кувыркаются в кустах, он сломался. У него просто больше не было сил, чтобы разбираться чём бы то ни было. Он просто свалил нахрен.

Несколько часов бесцельного блуждания в небесах снова привели его сюда, к его старому дому. Он уже много лет не жил здесь, но, кажется, что он точно такой же, каким был, когда Джон покинул его. Джон откидывается на спинку рабочего кресла своего отца, смотрит в потолок и слушает шум войны.

Размеренное гудение боевых кораблей в небе стало настолько обыденной вещью, что он теперь едва замечает его. Но теперь он сосредотачивается, пытаясь различить отдельные звуки. Сколько бы он ни силился, он не может сказать, какой корабль какой стороне принадлежит, или сколько их вообще. Он не знает, приходят они или уходят. Роуз, Канайя и их дочь, скорее всего, уже где-то там.

Стиральная машина пыхтит в соседней комнате. Джон по собственному опыту знает, что кровь троллей невероятно тяжело отстирывается. Скорее всего, его футболка будет окрашена в цвет Вриски до конца своей жизни.

Каким-то образом, чтобы ни случилось, он всегда в итоге оказывается в этом доме. Он прошёл через Медиум и две разные вселенные, и перенёс всё это, отделавшись лишь небольшим искажением своих принципов. Всё покрыто пылью. Он не стал ни включать свет, ни менять лампочки, которые перегорели за прошедшие несколько лет. Какое-то время назад ему показалось, что он слышал, как кто-то двигается наверху, но он не стал подниматься, чтобы проверить. Он не поднимался уже... сколько именно времени прошло? Он понятия не имеет.

*Скрип*. *Скриииип*. Господи, этот дом в полном запустении. Может быть, там дикое животное. Может быть, вор. Джон не думает, что у него есть вещи, о потере которых он сожалел бы. По крайней мере, ничего такого, что он ещё не успел потерять.

Кабинет его отца выглядит так же, как в день, когда он переехал отсюда. Фигурки, лихие фотографии знаменитых комедиантов, даже та вмятина в полу, где Роуз уронила сейф на кучу назойливых бесов. Он всегда собирался нанять кого-нибудь, чтобы починить это, просто... руки никак не дошли. Это идеальная комната для медлительного экзистенциального кризиса.

Если так вообще можно назвать то, через что он сейчас проходит. Может быть, это не столько кризис, сколько критическая потеря способности чувствовать, что ему не похрен на что-то.

В то время как час назад он был блаженно неотягощён своим эгоистичным прозрением, теперь значимость полного отсутствия значимости у всего переполняет его. Он хотел бы найти утешение в легкомыслии, как это сделала Роуз, но он не способен обманывать самого себя. Если ничто не имеет значения, какой смысл вообще что-либо делать? Куда он должен двигаться дальше? Как понять, чем занять своё время, когда у тебя вся бессмысленная вечность впереди?

Он не уверен, почему его мозг решил, что он найдёт ответ в этом месте. Он качается вперёд-назад в пыльном рабочем кресле своего отца, апатично глядя в пустое белое пространство потолка кабинета. Его разум бегает утомительными кругами, пока он не задрёмывает под колыбельную из отдалённых взрывов.

Когда он просыпается, в кабинете стоит фигура, которая ужасно похожа на...

ДЖОН: папа?

Джон смаргивает сон, человек, нависший над ним, обретает фокус. Это не его отец – это Джейк Крокер. Который на самом деле его отец, но больше в плане эзотерической херни, чем человек, который заполнял этот кабинет курительными трубками и чёрной лакрицей. Джон садится прямо в кресле и потирает глаза.

ДЖОН: джейк?
ДЖОН: что ты здесь делаешь?
ДЖОН: чт...
ДЖОН: КАК ты здесь оказался?
ДЖОН: что-то случилось с джейн?
ДЖЕЙК: Оу ничего эм не случилось скажем прямо.
ДЖЕЙК: Просто подумал что нам стоит заскочить сюда ненадолго повидаться со старым приятелем верно тав?

Джейк морщит лицо, точно так же, как это делает Гарри Андерсон, когда врёт. На другом конце комнаты Таврос Крокер теребит в своих руках особенно отвратительную статуэтку арлекина. Одна из остроносых туфлей отламывается.

ТАВРОС: Проклятье,,, извините, дядя джон,
ТАВРОС: Я её возмещу,,,
ДЖОН: всё в порядке. на самом деле это просто хлам.

Джону кажется, что, может быть, он всё ещё спит. Хотя если бы его подсознание контролировало эту сцену, изменений было бы не так много.

ДЖОН: тебе не холодно?
ДЖЕЙК: Вообще-то да!
ДЖЕЙК: Эти старые кальсоны...

Джейк щёлкает резинкой на своих красных трусах. Это единственное, что на него надето.

ДЖЕЙК: Ну видишь ли джейни купила всю остальную мою одежду.
ДЖЕЙК: Ей нравилось наряжать меня в определённом стиле и я не хотел брать с собой вещи которые принадлежали ей когда ушёл. Ничего такого чего она эм может хватиться.
ТАВРОС: Ты взял меня,

Джейк поморщился.

ТАВРОС: И,,, ты взял себя,

Джейк морщится ещё сильнее.

ДЖЕЙК: В таком случае смею сказать что я предпринял правильное решение не рискнув сделать ноги с неодушевлённым имуществом.
ДЖЕЙК: Не хотелось бы давать ей ещё больше поводов искать возмездия!
ДЖЕЙК: У неё прямо сейчас хватает забот! Невероятно занятая женщина знаешь ли.

У Тавроса, стоящего возле стола, брови уже исчезли под патлатой чёлкой, но он ничего не говорит. У него вид мальчика, который всю жизнь ничего не говорил.

ДЖОН: хорошо, так, эм...
ДЖОН: пожалуй, я просто закрою глаза на тот факт, что ты стоишь в моём доме на 90% голый.
ДЖОН: я не забываю об этом. в какой-то момент мы вернёмся к этому вопросу.
ДЖОН: но, пожалуй, пока что можно отложить это в долгий ящик.
ДЖОН: ты пытаешься сказать мне, что ты ушёл от джейн?
ДЖЕЙК: Эм хех хех раз уж ты так это выразил определённо звучит эмм...
ДЖЕЙК: Ну пожалуй именно так оно и выглядит. Ха ха.
ДЖЕЙК: В смысле то что я сделал. Это то как оно выглядит. Хуу...

Джейк теперь морщится до предела, и Джон знает, что ему стоит предложить ему присесть и, может быть, что-нибудь выпить. Или, по крайней мере, предложить пару штанов. Но всё это лишь напоминает ему о том, насколько вездесуще нелепым стал каждый аспект этой реальности.

ДЖОН: итак, пожалуй, именно это сейчас и происходит.
ДЖОН: что именно ты хочешь от меня?
ДЖЕЙК: Ну. Пожалуй я надеялся что ты согласишься немного подсобить мне и малышу тавви.
ДЖОН: подсобить с чем?

Джон сухо усмехается.

ДЖОН: это довольно смешно.
ДЖОН: я помню, как годами пытался тебе помочь, и в то время ты не был особенно заинтересован в этом.

Джейк, судя по всему, не ожидал резкого тона Джона. Он отшатывается, словно собака, которую пнули. Или собака, которую пинали столько раз, что она готова принять любую протянутую руку за очередной удар.

Тем не менее, Джон с трудом находит в себе сопереживание. Кто вообще Джейк? Тот, что стоит сейчас перед ним, по крайней мере. Он всегда был настолько презренно жалок, или это тоже одно из проявлений абсурдности этой искажённой реальности? Трудно сказать наверняка. Стоят ли "страдания" Джейка большего чувства вины и эмоциональной энергии Джона, чем сим, застрявший в бассейне без лестницы?

ДЖЕЙК: Слушай дружище всё не всегда настолько просто!
ДЖЕЙК: Я ведь не мог просто встать и уйти когда мне заблагорассудится!
ДЖОН: вообще-то... да, вроде как мог бы.
ДЖОН: не сейчас. но много лет назад.
ДЖОН: ещё когда всё не стало настолько...
ДЖЕЙК: Воинственным и бурным?
ДЖОН: я хотел сказать глупым, но да.
ДЖЕЙК: Ну джейни ведь не за один день стала такой.
ДЖЕЙК: Ничто из этого не произошло мгновенно джон!
ДЖЕЙК: Тут всё словно идёшь окунуться в воду и поначалу немного прохладно и всё нормально...
ДЖЕЙК: Но потом становится всё горячее и горячее. Постепенно. Градус за градусом.
ДЖЕЙК: Настолько медленно что к тому времени когда вода начинает кипеть ты даже не осознаёшь что тебя варят заживо!

Джон больше не слушает Джейка. Он смотрит на сына Джейка, который вернулся к методичному осмотру вещей на столе, перестановки их с места на место с таким видом, словно он хочет сжаться в пустое место. Таврос похож на него даже больше, чем Гарри Андерсон.

Что-то в животе Джона обрывается. Смехотворная судьба этой точной копии его друга – это одно, но Таврос...

Если дела на самом деле обстоят так, как ему кажется, разве Джон не ответственен и за него тоже? Неужели его безответственное решение привело к появлению ребёнка, который не испытывал ничего, кроме страданий?

Джон чувствует, что его начинает подташнивать.

ДЖОН: ребята, вы... не знаю, проголодались или типа того?
ДЖОН: по-моему, у меня есть замороженная пицца.

Он отводит их на кухню, на которой всё ещё стоят приборы, которым уже несколько десятилетий – обычный миксер, автоматическая открывалка для консервных банок, миксер для молочных коктейлей. Он никогда не пользовался этим хламом; этот хлам просто занимает пространство, и ему уже много лет как стоило бы избавиться от всего этого. Он просто продолжает подыскивать отговорки тому, почему он оставил всё таким, как оно есть.

Джон никогда не был любителем выпить, но, к счастью, Джейк Инглиш нынче всегда при бутылочке. У него с собой сорокалетний виски, который он "захватил по пути на выход". Судя по всему, его нежелание красть у Джейн не распространяется на её бар. Таврос бросает один взгляд на бутылку в руках его отца и поднимается наверх. Может быть, оно и к лучшему – Джону становится тяжело смотреть ему в глаза.

ДЖОН: извини, что я такой... не знаю. нытик.
ДЖОН: просто у меня уже давно тяжёлое время.
ДЖЕЙК: Не обиделся приятель! Виски?
ДЖЕЙК: Как ты возможно знаешь я не самый большой любитель этого но со своей задачей оно быстро справляется.

Джон принимает предложенный стакан и делает глоток. Каков бы ни был экзистенциальный статус этой реальности, алкоголь такой же резкий и горький на вкус, каким он его помнит. Джейк взбалтывает кубики льда в своём стакане. Выглядит он так, словно его сейчас стошнит, несмотря на заявленную терпимость.

ДЖЕЙК: Джон.
ДЖЕЙК: Как ты считаешь я плохой человек?

Это определённо не тот вопрос, который Джон вообще ожидал услышать от Джейка. Он не думал, Джейк способен на рефлексию такого уровня.

ДЖОН: стоп. что?
ДЖЕЙК: Как ты считаешь я испортил всю мою жизнь и все мои отношения и в особенности самые важные отношения в жизни человека божественную и нерушимую связь между отцом и его сыном?
ДЖОН: хаха.
ДЖОН: эм.
ДЖОН: не уверен, что я лучший человек для такого разговора, учитывая, что я вроде как сделал то же самое?
ДЖОН: но нет. я правда так не считаю.
ДЖОН: в конце концов, всё, что с тобой произошло, не твоя вина, типа, с экзистенциальной точки зрения.
ДЖОН: или, типа, даже с не-экзистенциальной. пожалуй, даже в прямых не-метатекстуально-мудацких рамках не твоя вина, что твоя жена относится к тебе как к скотине?
ДЖОН: возможно, это всё моя вина, как в экзистенциальном, так и в не-экзистенциальном смысле, так что я бы на твоём месте особо не волновался из-за этого.
ДЖЕЙК: А? Что ты имеешь в виду?
ДЖОН: я не думаю, что ты мог бы понять.
ДЖОН: я просто хочу сказать...
ДЖОН: с тобой всё в порядке, как мне кажется.
ДЖОН: я считаю, ты делаешь всё, что в твоих силах.
ДЖОН: я ни в чём не виню тебя, джейк.

Джейк морщится. В тусклом свете кухне его щетина выглядит как синяк.

ДЖЕЙК: Хотел бы я сказать что услышать это было как гора с плеч джон.
ДЖЕЙК: Вчерашний я возможно выпил бы за твоё здоровье и воскликнул что это замечательно дружище! Пойду подерусь с роботом и заведу интрижку на стороне или ещё что!
ДЖЕЙК: Вот только я бы при этом пил голую вишнёвую колу. Бабуля оставила просто сумасшедшее количество вишнёвой колы когда умерла и мне потребовалась бы целая вечность чтобы выпить её полностью.
ДЖОН: звучит довольно мерзко.
ДЖЕЙК: На вкус и цвет фломастеры разные наверно!
ДЖЕЙК: Короче смысл в том что...
ДЖЕЙК: Может быть тебе стоит винить меня?
ДЖЕЙК: Может быть мне нужно чтобы кто-нибудь винил меня. В кои-то веки.
ДЖОН: ...ась?
ДЖЕЙК: Мне кажется я начинаю понимать что я проживал свою жизнь с мировоззрением что ничто никогда на самом деле не было под моим контролем.
ДЖЕЙК: Может быть дело в людях которыми я себя окружил.
ДЖЕЙК: Джейни всегда казалась абсолютно уверенной в том что правильно и чего она хочет!
ДЖЕЙК: И одной из этих вещей был я.
ДЖЕЙК: Я не думаю что когда-либо вообще пробовал бросать ей вызов. Не тогда когда это имело значение.
ДЖЕЙК: И до неё был дирк.
ДЖЕЙК: Ух мамочки. Дирк прописал бы мне подробное расписание на каждую минуту моего дня если бы я его попросил.
ДЖЕЙК: Или эм тем более если бы я не просил его.
ДЖЕЙК: Дирк... он...
ДЖЕЙК: Эх может быть нам не стоит слишком углубляться в это...

Оба выдерживают минуту молчания по давно погибшему.

ДЖЕЙК: В каком-то смысле пожалуй я находил это обнадёживающим.
ДЖЕЙК: Тебе никогда не хотелось позволить кому-нибудь другому принимать все тяжёлые решения за тебя?

Джон задаётся вопросом, чувствовал бы он себя лучше, если бы он не контролировал ничего. Даже если бы он не застрял с этой горькой космической красной пилюлей, он не может представить себе, чтобы его особенно радовало состояние этого мира. Может быть, это лишь сделало бы всё ещё более душераздирающим.

Или, может быть, он делает именно то, что всегда делал Джейк. С определённой точки зрения, разве списание всего этого бардака на какое-то бессознательное влияние, которое он, возможно, оказал на метафизическую форму реальность – не просто способ отмахнуться от своих простых ошибок человека и отца?

ДЖОН: может быть. да. не знаю.
ДЖЕЙК: Я начинаю думать что поступал несколько по-глупому со всем этим.
ДЖЕЙК: Очень легко списать всё это когда дёргают туда-сюда только твою собственную жизнь.
ДЖЕЙК: Но обо всём этом мне стоило думать когда родился старина тавви разве нет?
ДЖЕЙК: Поздно спохватился.
ДЖЕЙК: Я совсем ничего не сделал для этого мальчика.
ДЖЕЙК: Даже сейчас всё что я делаю это ищу отговорки. Фух!

Джону трудно не согласиться с этим. Но, скорее всего, говорить об этом нет смысла. В конце концов, Джон не хочет терзать этого парня, каким бы ни был статус его характеристики реальности.

ДЖОН: джейк, пожалуй, я не так уж хорошо тебя знаю, но мне кажется, что есть разница между поиском отговорок и просто оправданием.
ДЖОН: для того, что ты делал, есть причины, разумеется. и, пожалуй, можно думать об этом как об отговорке, но только в том случае, если ты не предпринимаешь попытку начать пытаться исправиться.
ДЖОН: и я хочу сказать... хорошо, слушай. ты ушёл от неё. ты делаешь это. ты делаешь это случиться!
ДЖОН: ты вытащил оттуда своего сына.
ДЖОН: лучше на десятилетие позже, чем никогда. наверно.
ДЖЕЙК: Ты... ты прав джон!
ДЖЕЙК: Я сделал это верно?
ДЖЕЙК: Никто не запрыгнул в окно чтобы спасти меня.
ДЖЕЙК: Я сделал это сам! Я наконец-то настоял на том что правильно и я собираюсь двигаться в сторону нового и лучшего себя!
ДЖЕЙК: У меня впереди моя бессмертная жизнь. Нет смысла сидеть на одном месте и ненавидеть самого себя и жалеть о прошлом!

Джон тупо открывает и закрывает рот. И это всё?

ДЖОН: я...
ДЖОН: думал, что тебя будет труднее убедить?

Джейк ухмыляется, и это имеет зажигательный эффект. Его улыбка ослепительна. Его восторг озаряет комнату. Джон моргает. Он в буквальном смысле озаряет комнату. Слабое, но стабильное сияние пульсированием исходит от тела Джейка, словно жар от костра. Джон не может удержаться и чуть отшатывается назад, словно вампир от солнечного света.

Он горько морщится от того, что для него всё было настолько просто. Он взял и забыл все свои страхи и скорби и двинулся вперёд с искренней, бестолковой уверенностью, что если он всего лишь достаточно хорошо постарается, все его проблемы могут исчезнуть.

ДЖЕЙК: Боже правый джон я...
ДЖЕЙК: Святые угодники ты слышишь это?

Из ниоткуда начинает играть музыка. На мгновение Джон находит смехотворным то, что и звук исходит от Джейка, но он быстро догадывается, что, должно быть, Таврос нашёл его старый проигрыватель наверху. Джейк отставляет свой нетронутый стакан виски в сторону и начинает стучать пальцем по кухонной стойке, его аура надежды пульсирует ярче. Потом, с почтительным жестом, он поднимает руку.

ДЖЕЙК: Джон.
ДЖОН: да?
ДЖЕЙК: Возьми меня за руку.
ДЖОН: что? зачем?

Джейк хватает Джона за руку и поднимает его, застав врасплох. Джон взмывает в воздух – инстинктивная реакция, когда он теряет равновесие.

ДЖЕЙК: Потанцуй со мной!
ДЖОН: ох, господи боже.

Это не тот джаз, под который танцуют, и определённо не тот джаз, под который вальсируют. Джон не уверен, что такой тип джаза существует. Джейк беспощадно ведёт, но именно сияние его дурацкой магии божественного уровня заставляет Джона опуститься настолько, чтобы его ноги коснулись пола. Хочет того Джон или нет, в бессмысленно оптимистичной неотвратимой энергии Джейка есть что-то заразительное. Даже если они наступают на ноги друг другу, топчась, словно новорождённые жирафы, кому какое дело? Что плохого в небольшом танце?

ДЖЕЙК: Я взволнован, джон! Я уже давно не испытывал такого.
ДЖЕЙК: Просто это так прекрасно быть самому по себе! Здесь с тобой спустя столько времени!
ДЖЕЙК: Ты и я и тав боже мы будем прекрасной командой! Два крокера и эгберт!
ДЖЕЙК: Уморительная комедия сомнений нет.
ДЖЕЙК: Чорт. Может быть я даже верну моё старое доброе имя! Кто знает может быть тав тоже захочет стать инглишем!
ДЖЕЙК: Это место чуть меньше чем то к чему привык малыш тавви но я уверен что мы справимся.
ДЖОН: ты хочешь переехать ко мне?
ДЖЕЙК: А да пожалуй мне стоило обсудить планы с тобой прежде чем позволять моему воображению разгуляться хех.
ДЖЕЙК: Я уверен что мог бы найти другое место где можно пожить. Но должен сказать я буду чувствовать себя гораздо безопаснее если тав будет с семьёй!

Джейк пускается в совершенно головокружительный вальс, и от этого Джон, как ему кажется, окончательно теряет остатки здравого смысла.

ДЖОН: конечно. почему бы и нет, чёрт возьми.

Джейк вращает Джона, от чего тот начинает крутиться по комнате в одних носках. Он спотыкается и падает, что выглядит несколько комично из-за его ветреных рефлексов. От этого зрелища Джейк раскатисто смеётся.

Вылет с Джейковой орбиты Надежды и Перемены оказался для него отрезвляющим, как ведро холодной воды на голову. Вся мрачность и неудовлетворённость Джона снова всплывает, как воздух, заполняющий вакуум. Он чувствует похмелье.

ДЖОН: ууф...

Джон неподвижно лежит на плитке пола. Джейк подходит ближе и озадаченно смотрит на него, встав в позу, которая одновременно поразительно гламурная, и в то же время, несомненно, совершенно неумышленная.

ДЖЕЙК: А? Ты чего вдруг стал таким мрачным паря?
ДЖОН: а, ты знаешь. как обычно.
ДЖЕЙК: Тебе помочь подняться?
ДЖОН: неа.
ДЖОН: мне и здесь хорошо, на полу.
ДЖЕЙК: Знаешь что джон. Может быть нам стоит отправиться в это путешествие самосовершенствования вместе!
ДЖЕЙК: Что скажешь мальчик мой?
ДЖОН: что...
ДЖЕЙК: Я вытащил моего тавви. Ты не думал о том чтобы попробовать помириться с рокси и всё такое? Может быть подтолкнуть её к тому чтобы она сама свою жизнь пересмотрела?
ДЖОН: не особенно.
ДЖЕЙК: Ну и какого чёрта нет?!
ДЖОН: как я и сказал, я не думаю, что ты мог бы понять.
ДЖОН: я не думаю, что есть какой-то смысл для меня разговаривать с рокси.
ДЖОН: она не...
ДЖЕЙК: Она не что?

Джон тяжело поднимается на ноги и идёт в гостиную. Джейк следует за ним, но Джон теперь удостоверяется, что он остаётся на достаточно большом физическом расстоянии от чёрной дыры психического оптимизма Джейка.

ДЖЕЙК: Ты не можешь просто так винить женщину во всех своих проблемах джон.
ДЖОН: я не виню!
ДЖОН: я вообще ни в чём её не виню.
ДЖЕЙК: Тогда ЧТО ты пытаешься сказать малыш джонни?

Джон вздыхает и падает на диван. Он вытягивается в полный рост, чтобы Джейк не мог сесть рядом.

ДЖОН: что даже если бы я МОГ поговорить с ней и попытаться всё исправить...
ДЖОН: ради чего?
ДЖОН: она, может быть, теперь даже не, типа, настоящая. строго говоря.
ДЖЕЙК: Чего?!
ДЖОН: как я и сказал. не думаю, что ты мог бы понять.
ДЖОН: поверь мне. это туева хуча безумной фигни.
ДЖЕЙК: Ты прав. Ты говоришь совершенно безумные вещи!
ДЖЕЙК: Не настоящая? Но я ведь только вчера видел рокси!
ДЖОН: ...
ДЖЕЙК: Она такая же вещественная и настоящая как ты или я джон.
ДЖЕЙК: Едва ли подобает мужчине говорить что-то настолько уничижительное даже если тяжело понять время от времени о чём думает дама.
ДЖОН: я не...
ДЖОН: ...
ДЖЕЙК: Ты не что?
ДЖОН: я слишком сильно облажался, слишком давно.
ДЖОН: сейчас уже слишком поздно что-либо менять.
ДЖЕЙК: И что с того?
ДЖОН: а?
ДЖЕЙК: И что с того что это ничего не изменит? Разве твоей семье не важно увидеть что тебе не всё равно?
ДЖЕЙК: Разве ты не почувствуешь себя лучше от того что попытаешься?
ДЖЕЙК: Чтобы ты как минимум мог сказать что в конечном счёте ты хотя бы попытался?
ДЖОН: ...
ДЖЕЙК: И что насчёт гарри андерсона? Ты правда хочешь провести остаток своей длинной жизни зная что ты никогда не пытался быть отцом в котором нуждался твой сын?

Это имя звучит как удар в грудь. Маленький Гарри Андерсон. Его сын, которого он держал на руках и кормил, и учил, и воспитывал в достойного молодого человека. Несмотря на всё, он всегда был невероятно горд этим мальчиком.

Если Рокси не настоящая, то его сын должен быть ещё более фальшивым.

Что-то в этой мысли вызывает у Джона большее отвращение, чем что-либо ещё. Может быть, это какой-то базовый аспект его биологии, погребённый глубоко в ядре его первобытного мозга, который заставляет его отрицать факт, который, как он знает, истинен. Влечению отрицания – анестезии надежды, излучаемой эпически мускулистым телом Джейка – трудно противиться.

ДЖЕЙК: Святые небеса джон. Ты что... плачешь?
ДЖОН: хаха...
ДЖОН: джейк, у тебя есть номер рокси?