"Мясо определённо было правильным выбором", - думаешь ты, чувствуя, как по твоему подбородку стекает жир. Мясо холодное и сырое, поэтому ты хватаешь его обеими руками, разрывая на куски своими резцами. Оторванные ломти наполняют твой рот кровью, а твоё горло кривыми обломками хрящей и длинными полосками мышечных волокон. Ты откусываешь большие куски, почти что слишком большие, чтобы их вообще можно было проглотить, настолько большие, что ты давишься мясной массой и отхаркиваешь какую-то её часть в носовую полость. Ты высмаркиваешь склизкую верёвочку соплей и плоти. Ты останавливаешься на минуту, чтобы вытереть лицо, но твой подбородок всё равно скользкий после того, как ты вытираешь кровь. Кусочки мяса застревают между твоими зубами, пока ты жуёшь со звериным энтузиазмом. Ты вылавливаешь их ногтём большого пальца.

> Закончить трапезу.

Часть крови свернулась и пристала к поверхности блюда. Ты отбираешь его у Каллиопы и вылизываешь начисто. Она наблюдает за тобой – спокойно, беспристрастно, чуждо. Рокси наклонилась вперёд, чтобы внимательно рассмотреть твоё неопрятное пиршество, её глаза открыты широко и глядят пристально. Ты встречаешь её взгляд, твои руки покрыты жирной органической массой и пятнами ссохшейся корки. Кровь на твоих руках лежит таким толстым слоем, будто твои ладони вымазаны сальным Kool-Aid.

> Неожиданно подумать о том, сколько ужасных преступлений совершил Лорд Инглиш.

Господи, этот парень хуже всех. Воспоминания о его тупой роже и его ужасных рисунках, и обо всех чудовищных неприятностях, которые он вызвал в нескольких вселенных и линиях времени, заставляют только что съеденный ланч в твоём желудке сворачиваться. Мясо лежит в нём большой жирной массой – чёрная дыра, разрывающая вселенную вокруг неё на куски. Ты чувствуешь, что в твоём животе ворочаются камни, твой рот наполняется влагой, жаркой и кислой. Аромат полуденного воздуха вокруг тебя меняется, и он становится слишком горячим, почти удушающим. Ты проглатываешь полный рот жгучей жёлчи, у тебя плывёт в глазах.

> Ты знаешь, что ты должен сделать.

ДЖОН: я знаю, что я должен сделать.

Разумеется, ты знаешь. Каким бы ты парнем был, если бы остался здесь, когда ты единственное существо в мире, способное выполнить эту мрачную работу? Весьма дерьмовым парнем, который только что высморкал кусок сырого мяса перед девушкой, в которую когда-то был влюблён по уши.

ДЖОН: я должен вернуться и убить лорда инглиша.
РОКСИ: ты уверен?
ДЖОН: по-моему, да. скорее всего, это будет тяжело. но мне кажется, что это правильное решение.
ДЖОН: все рассчитывают на меня.

Рокси откидывается назад и делает глубокий вдох. Очень тихо, и её нижняя губа немного дрожит, когда она делает это. Она выглядит разочарованной, хотя, возможно, ты, как обычно, неправильно прочитал её жест. Каллиопа выглядит... ну, её лицо – это перманентно ухмыляющийся череп. Чёрт его знает, о чём она может думать.

РОКСИ: я понимаю

Какое-то время никто не произносит ни слова. Приятный ветерок дует с холмов. Вдалеке дважды звонит колокольня. Ты замечаешь группу панцирников, которые остановились и смотрят на вас с большим любопытством. Передняя часть твоей рубашки испачкана тёмными маслянистыми пятнами от мяса. Господи, ну почему ты ел как последняя свинья?

ДЖОН: так, это всё?
ДЖОН: мне пора, эм... отправляться?
КАЛЛИОПА: если таково твоё решение, то да.
КАЛЛИОПА: нельзя терять время, если ты хочешь, чтобы сделанный тобою выбор имел значение.

Каллиопа поднимает корзинку для пикника и встаёт. Рокси следует её примеру, снова берёт ладонь Каллиопы в свою.

> Попрощаться?

ДЖОН: хорошо
ДЖОН: эмм...
ДЖОН: спасибо, что пригласили на этот пикник.
ДЖОН: похоже, мы с вами увидимся... когда я вернусь?

Никто из них не отвечает. Ты переводишь взгляд с Рокси на Каллиопу и обратно. Громкая отрыжка вырывается из твоего рта совершенно неожиданно для тебя. Пищеварительная оказия высвобождает невидимое облако запаха пережёванных белков в общественный парк. Отвратительный комок мускулов ворочается и путается в твоём желудке, словно непослушный сурок, которого подталкивают, но он упорно не желает вылезти и увидеть свою тень. Уфф, почему ты подумал об этом?!

> Обними их, дурень.

Твоя неуклюжая нерешительность длится чуть-чуть слишком долго. Когда ты делаешь движение, чтобы обнять их, они уже отвернулись, в результате чего ты стоишь посреди парка, частично подняв руки и обхватывая воздух. Это настолько убого, что подслушивающие панцирники наконец-то расходятся, не выдержав испанский стыд. Ты даже не знал, что они способны испытывать стыд.

Ты опускаешь руки и вздыхаешь. Пора приступать.

Прежде чем уходить, ты летишь домой и в последний раз окидываешь взглядом Деревню Саламандр. Ты вдыхаешь чистый, свежий воздух, слушаешь, как мелодично звучат трубы, залитые солнечным светом. После этого ты идёшь умыться, потому что чувствуешь ты себя так, словно делал снежных ангелов, лёжа лицом вниз на грязном полу скотобойни. Ты заходишь в свою ванную и смываешь мясо со своего лица. Но почему-то ты всё равно не чувствуешь себя таким уж чистым. Словно невидимая масляная плёнка покрывает каждый дюйм твоего тела, сколько бы ты ни пытался её соскрести.

Ты идёшь в свою спальню и находишь пишущие принадлежности.

> Написать: “дорогая рокси,”

Ты никогда не писал письма так быстро или с такой ясностью сердца и разума. Закончив, ты пишешь ещё девять писем. Твои ладони оставляют сальные пятна на бумаге.

Ты оставляешь десять конвертов на своей кровати, уложив их в аккуратный кружок и написав на них имена десяти твоих ближайших друзей. Затем, без каких-либо фанфар, ты оставляешь их и этот идиллический мир, который вы создали, и переносишь себя назад в канон.